"Необычный" (Разумихин/Раскольников)

[richie-myu]

НАЗВАНИЕ: Необычный
АВТОР: Пексикид (Richie Glam)
ФЭНДОМ: «Преступление и наказание» (Ф.М. Достоевский)
ПЕЙРИНГ: Разумихин/Раскольников
РЕЙТИНГ: PG
ЖАНР: Angst, гапфиллер (часть 2, глава 6)
РАЗМЕР: мини
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ: Попытка подражания стилю Федора Михайловича; Не приемлете таких Раскольникова и Разумихина – не читайте
ОТ АВТОРА: Я не нашла по этому фэндому ни одного фанфика, поэтому пришлось сочинять самой. Что родилось, то родилось, извиняйте. Спасибо Вам, Федор Михайлович, за это чудесное произведение!
ДИСКЛЕЙМЕР: Написание фика преследует сугубо некоммерческие цели, все события вымышлены, персонажи принадлежат Федору Михайловичу Достоевскому
ПРАВА РАЗМЕЩЕНИЯ И ПУБЛИКАЦИЙ: С разрешения автора
СТАТУС: закончен

-Не замай. Пущай выспится. Опосля поест.
-И впрямь, - отвечал Разумихин.
Оба осторожно вышли и притворили дверь.
Раскольников открыл глаза. Какое-то время он бессмысленно смотрел в потолок, но потом зажмурился снова. Причиной тому были неуверенные шаги у самой его двери. Через минуту или того меньше снова вошел Разумихин.
-Родька! Родька, брат, ты не спишь ведь.
Раскольников не отвечал, только подумал про себя: «Хоть бы ушел»
Но Разумихин и не думал уходить. Напротив, он сделал еще шаг или два – больше не позволяли размеры комнаты – и проговорил:
-Чего ты прикидываешься-то? Я же знаю…
Фраза была даже не дву-, а трехсмысленная. Поколебавшись с секунду, Раскольников открыл глаза.
-Чего тебе? Я…сплю.
-Ну вот! – обрадовался Разумихин, - я же говорил – не спишь!
Раскольников хмуро оглядел гостя, однако рассеянный взгляд его не обнаружил ничего, за что можно было бы уцепиться. Оглядел еще раз – высокого, складного, с головы до ног, и заметил глаза. Они были круглые, с расширенными из-за полумрака зрачками, и глядели с каким-то испугом или смущением.
Раскольников немного подвинулся на своем диване, и Разумихин сел на освободившееся место, перед этим, впрочем, словно бы задумался. Раскольников смотрел на него, ожидая объяснений и будучи готовым их потребовать. Говорить, к его счастью, не пришлось. Разумихин заговорил сам, он не мог не заговорить.
-Родя, я подумал…К Порфирию сходить, а потом, когда дошел уже почти, решил вдруг вернуться...К тебе вот…зайти. Я, брат, как подумаю, что ты тут один-одинешенек на своем диване лежишь и мысли всякие дурацкие из-за Порфирия-то…думаешь…И я вот…думаю, дай загляну, да и Авдотья Романовна о тебе спрашивала-с…
Говорил он складно, но, впрочем, немного запутался и замялся. Раскольников хранил молчание, и Разумихин счел необходимым говорить дальше, да и выхода у него другого не было. «Коли явился, - строго подумал он себе, - изволь пояснить, чего нужно»
-Он как оскорбил тебя…Я его, знаешь, ударил бы даже, ей-богу, ударил бы, такие вещи говорит! Чтобы ты…Но…Родька, да чего ты молчишь все?
-Слушаю, - бесстрастно ответил Раскольников.
-Это, брат, хорошо, потому что я тебе вот что сказать хотел. В смысле, я слушал, что ты там с Порфирием говорил, и я подумал: «Где мой брат Родька, которого я знал?»
Раскольников молчал, и лицо его, как казалось Разумихину, ничего не выражало.
-Знал и…любил, Родя! Ты…ты стал…
-Безумен? – неожиданно и резко, но с каким-то словно бы торжеством воскликнул Раскольников, - безумен? Жесток? Хитер? Непонятен?
-Умен, - неожиданно тихо и твердо прервал Разумихин.
Раскольников хмыкнул.
-А до этого, значит, дураком был?
-Нет! Но ты не был таким, - Разумихин задумался, подбирая слово, - полным.
Раскольников снова странно хмыкнул, и Разумихин поправился, не уверенный, впрочем, что верно произносит трудное слово:
-Абсолютным.
Раскольников снисходительно и едва заметно кивнул, давая понять, что вник в смысл сказанного.
-Я…никогда тебя хорошенько не понимал, а сейчас, брат, ты вообще стран…непонятный стал, ей-богу!
-И? – кратко.
-Я хочу понимать тебя. Я…глуп слишком для тебя?
-Ты не глуп, - проговорил медленно Раскольников.
Помолчали. Разумихин ждал продолжения, Раскольников не торопился его предоставить. Наконец он заговорил, и хрипловатый, вечно напряженный голос его почему-то заставил вздрогнуть Разумихина.
-И ты все же любишь меня.
-Люблю конечно, уважаю, - ответил искренне изумленный Разумихин, - конечно, я тебя люблю, почему ты спрашиваешь?
-Я не спрашивал.
Помолчали.
- Я не о том говорил. Я нужен тебе. Ты любишь меня не…не так, как любишь Заметова или…Ты…Ты сам знаешь, как. А впрочем, ничего ты не знаешь! – внезапно вскричал разозлившийся на свое малодушие и говорливость Раскольников, - ничего ты не знаешь и не понимаешь, совсем ничего!
-Тише ты, Родя! Ты чего? Опять лихорадит…
-Оставь меня!
Разумихин отдернул было руки, но вдруг с какой-то его самого пугающей решимостью обнял одною рукой Раскольникова за голову, а другой сжал холодную, влажную Родькину ладонь.
-Тише, тише.
Раскольников как-то нервно облизнул губы и прошипел снова:
-Ничего ты не понимаешь…Идиот наивный! Совсем ничего…Ох, а сестра-то моя, Дунечка-то, и как я не догадался раньше! – простонал он с какой-то пусть и слабой, но хитрой усмешкой, - она и лицом-то на меня похожа…
Раскольников умолк. Потер пальцами свободной руки переносицу.
Он дышал часто и неровно, и Разумихин это слышал и сам был словно в лихорадке.
-Тебе плохо?
-Ты не о здоровье говорить пришел. Что ты…чего тебе? Зачем ты здесь? Ты…возишься со мной зачем?
Взгляд его был какой-то пустой, и Разумихин, на него глядя, сказал что-то, но что-то совсем не то, чего хотел:
-Ты сам догадался ведь…Верно ведь, да?
Раскольников устало кивнул.
«Что-то с ним будет, когда узнает?» - с тоской подумал он.
-Уйди…Оставь меня…Не нужен я тебе, - он подумал это вслух, но рука его крепче сжала сильные пальцы Разумихина.
-Нужен, брат. Я не то что Порфирия, я…Да я…Непонятный ты мне, положительно непонятный, а я…Я за тебя и за тобой, я…
Он сбился, замолчал.
И истощенный, измученный разум Раскольникова словно затмевает на мгновение. И он, повинуясь какому-то мгновенному безумному порыву, целует Дмитрия.
И тут же отстраняется.
-Уйди…Убирайся… - дышит часто, - не нужен я тебе.
-Родька…
-Уйди! – кричит, отталкивает.
Разумихин встает. Его все еще не отпускает это подобие лихорадки. Он смотрит, как Раскольников поджимает удивительно теплые свои губы, как устремляет взгляд на какую-то дыру в стене.
Разумихин молчит. И выходит вон.